Унесенные ветром - Страница 178

178

— Скоро взойдет луна. Ступай, накопай картофеля и поджарь. А кукурузной муки совсем не осталось? Или сушеных бобов? А кур?

— Нет, мэм, нет. Каких кур они не поели, тех привязали к седлам и увезли.

Они… Они… Они… Видно, нет и не будет конца тому, что «они» тут сотворили! Неужели убивать и жечь — этого им мало? Надо было еще оставить женщин, детей и беспомощных негров умирать с голоду на этой разоренной земле.

— Мисс Скарлетт, у меня есть немного яблок — Мамушка спрятала в подпол. А сегодня мы их ели.

— Сначала принеси яблок, а потом пойди нарой картофеля. И, Порк, постой… я… я что-то очень ослабела. В погребе не осталось вина? Может, хоть ежевичного?

— Ох, мисс Скарлетт, они перво-наперво в погреб-то и полезли.

Скарлетт вдруг почувствовала, что ее мутит: голод, бессонная ночь, усталость и страшные известия — все сказалось разом, и она ухватилась за резной подлокотник софы, стараясь преодолеть головокружение.

— Значит, нет вина, — произнесла она тупо, и перед взором ее воскресли бесчисленные ряды бутылок в отцовском погребе. Что-то еще шевельнулось в памяти.

— Порк, а кукурузное виски в дубовом бочонке, которое папа закопал под беседкой?

И снова по темному лицу проползло нечто похожее на улыбку — радостную и исполненную уважения.

— Мисс Скарлетт, до чего ж у вас шустрые глазки! Я ведь напрочь забыл про тот бочонок. Только, мисс Скарлетт, это виски пить негоже. Оно ведь почитай что еще и года не лежит, и опять же виски — это ж не для леди.

Порк — как все негры! Нет чтобы пошевелить мозгами — что им скажут, то и твердят. А янки еще надумай их освобождать!

— Сейчас оно будет в самый раз и для леди и для ее папы. Живее, Порк, откопай бочонок и принеси два стакана, немного мяты и сахара, и я приготовлю джулеп.

Порк поглядел на нее с укоризной.

— Мисс Скарлетт, будто вы не знаете, какой же у нас сахар, мы о нем и думать позабыли. И мяту всю лошади поели, а они перебили все стаканы.

«Если он еще раз скажет «они», я завизжу. Я просто не выдержу», — подумала Скарлетт, а вслух приказала:

— Ладно, ступай, принеси виски. Мы выпьем неразбавленного. — И когда он уже собрался идти, добавила: — Постой, Порк, надо еще сделать так много, что я как-то не могу собраться с мыслями… Да, вот что: я привела лошадь и корову. Корова мучается, давно не доена, а лошадь надо распрячь и напоить. Ступай, скажи Мамушке, чтобы она занялась коровой, чтоб уж как-нибудь с ней управилась. Ребенок мисс Мелани умрет, если его не покормить, а…

— Мисс Мелли… того… она не может?.. — Порк тактично умолк.

— Да, у мисс Мелани нет молока. — Господи, мама упала бы в обморок от этих слов!

— Так, мисс Скарлетт, моя Дилси может покормить ребеночка мисс Мелли. Моя Дилси только-только родила, и молока у нее хватит на двоих.

— Так у тебя тоже новорожденный, Порк?

Младенцы, младенцы, младенцы… Зачем господу богу столько младенцев? Впрочем, это же не бог их творит. Их творят глупые люди.

— Да, мэм, большой толстый черный мальчик. Он…

— Ступай, скажи Дилси, что я сама поухаживаю за сестрами, а она пусть покормит ребенка мисс Мелани и сделает для нее все, что нужно. А Мамушке вели заняться коровой и отведи эту несчастную лошадь на конюшню.

— Конюшни нет, мисс Скарлетт. Они растащили ее на костры.

— Перестань перечислять мне, что «они» сделали. Скажи Дилси, чтобы позаботилась о мисс Мелани и ребенке. А сам ступай, принеси виски и ямса.

— Мисс Скарлетт, как же его копать в темноте-то?

— Возьми полено, отколи лучину, ты что, не понимаешь?

— Откуда ж полено? Они все дрова…

— Придумай что-нибудь. Не желаю ничего слушать… Накопай, и все, и поживее. Поворачивайся!

В голосе Скарлетт послышались резкие ноты, и Порк поспешно скрылся за дверью, а она осталась вдвоем с Джералдом. Скарлетт ласково погладила его по колену. Как он отощал! А ведь какие у него были крепкие шенкеля! Надо как-то вывести его из этой апатии. Только спрашивать его об Эллин — это выше ее сил. Это потом, когда она соберется с духом.

— Почему все-таки они не сожгли дом?

Джералд молча смотрел на нее, словно не расслышав вопроса, и она задала его снова.

— Почему? — Он пробормотал что-то бессвязное. Потом — более внятно: — Они тут расположили свой штаб.

— Штаб янки? В нашем доме?

Она почувствовала, что дорогие ей стены опоганены. Этот священный для нее дом, в котором жила Эллин, и здесь… эти…

— Да, дочка, янки. Сначала мы увидели дым за рекой, над Двенадцатью Дубами, а потом пришли они. Но мисс Индия и мисс Милочка уже уехали в Мэйкон и взяли с собой кое-кого из негров, так что мы за них не тревожились. Ну, а мы в Мэйкон уехать не могли. Девочки были очень больны… и твоя мама… и мы не могли уехать. Негры все разбежались — кто куда. Забрали фургоны и мулов. А Мамушка и Дилси и Порк — эти остались. Мы не могли тронуться с места… из-за девочек… из-за твоей мамы…

— Да, да… — Только бы он не говорил о маме. О чем угодно, лишь бы не о ней! Лишь бы не о ней… Даже если сам генерал Шерман сделал эту комнату своей штаб-квартирой…

— Янки шли на Джонсборо, старались перерезать железную дорогу. Они шли от реки — их были тысячи… И тысячи лошадей и орудий. Я встал на пороге.

«О, храбрый маленький Джералд!» — подумала Скарлетт, и сердце ее исполнилось гордости. Джералд, встречающий неприятеля, стоя на пороге с таким видом, словно за спиной у него не пустой дом, а целое войско.

— Они сказали, что сожгут дом и чтобы я убирался, пока цел. А я сказал, что они могут сжечь его только вместе со мной. Мы не могли уйти — девочки… и твоя мама…

178